СИМФОНИЯ В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ
В данном произведении вымышлено все, за исключением того, что является правдой
Жуткий звук, похожий на шум далекого горного обвала, вырвался из глотки дракона. Пламя заплясало в его пасти и на конце похожего на трезубец языка. Он распрямился во весь рост, громоздясь над руинами городских башен.
- Ты осмеливаешься предлагать это мне? Ты мне угрожаешь? Чем же это?
- Твоим именем, Йевод!
Голос Геда чуть дрогнул, когда он произносил это имя, но он выговорил его громко и ясно. И Старый Дракон застыл, словно каменное изваяние. Прошла минута, другая, и Гед, по-прежнему стоявший в своей жалкой, раскачивающейся на волнах скорлупке, широко улыбнулся. Он играл в опаснейшую игру, поставив на кон собственную жизнь против всего лишь догадки, не слишком точной информации, выуженной из старинных преданий о жизни драконов, которые он столь внимательно изучал на острове Рок: И эта догадка оказалась верной!
Урсула ле Гуин,
"Волшебник Земноморья"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АЛЛЕГРО
ПРОЛОГ. ЧАСТЬ 1, ТОРЖЕСТВЕННАЯ
Это был какой-то очень странный, погруженный в почти непроглядный мрак туннель. Герман, задыхаясь, бежал по нему вслед за какой-то совершенно незнакомой ему белой кошкой и абсолютно не понимал, зачем он это делает, но отчетливо чувствовал, что бежать непременно надо. А главное - что нельзя потерять из виду эту дурацкую кошку и позволить ей затеряться во мраке, потому что: А в самом деле, почему? Да черт его знает, почему - но нельзя, просто нельзя, это плохо и опасно! Внезапно туннель закончился, и странная пара выскочила под открытое ночное небо, где их встретил слепящий разряд молнии и громовой удар, но с неба ничего не лилось, земля оставалась сухой. Бег продолжался, ботинки Германа топали по грунту, а в свете регулярно вспыхивавших молний слева от себя он видел ограду из колючей проволоки и силуэты безмолвно сидящих вдоль нее на земле угрюмых людей. Кошка оглянулась, увидела, что человек начал отставать и немного сбавила темп, а потом резко шмыгнула в дыру в ограждении. Герман сумел протиснуться за ней и даже не разорвал одежду, а потом встал во весь свой не богатырский рост и резко остановился, потому что прямо перед ним внезапно выросла высокая чернокожая женщина в незнакомой униформе. И прежде, чем он успел произнести хоть слово, она вскинула правую руку с зажатым в ней пистолетом и в упор выстрелила Герману в лицо.
И тут он в холодном поту проснулся в своей комнате, в собственной спальне, на знакомой кровати, на которой когда-то, в прошлой жизни, мирно посапывала его красавица-жена Елена, Леночка... Не было ни странной кошки, ни еще более странной африканки, ни грозы, ни лагеря. Зато около дверей в выжидательной позе стоял такса Бориска, любимый зверь, деликатно ожидавший, чтобы хозяин обратил на него свое внимание. Герман стряхнул остатки ночного наваждения и подождал, пока уляжется сердцебиение, одновременно подумав, что такое снится не к добру, и что пора профилактически показаться кардиологу или неврологу - все же середина пятого десятка, мало ли!
Мелькнула неприятная мысль о том, что сон может оказаться вещим, но сразу же исчезла: Герман был предельно конкретным и рациональным человеком, как, собственно, и полагалось при его роде занятий. И уж во всяком случае он точно не мыслил о происходящем вне привычного земного мира.
Бориска, постукивая когтями по полу, пробежал по такому безопасному после ночного концлагеря коридору.
ПРОЛОГ. ЧАСТЬ 2, ФУГИРОВАННАЯ
В просторной пустой комнате без окон три зеленоватые стены слабо освещались неким призрачным светом, четвертая же тонула во мраке. Но даже столь скудное освещение позволяло понять, что она изгибается плавной дугой и фактически представляет собою уходящую куда-то далеко вверх неимоверно древнюю скалу с островками мха или чего-то, на мох очень похожего. В стене были вырублены три высокие ниши, которые не доходили до пола, а образовывали некое подобие сидений. Дугообразная поверхность немного разворачивала эти архаичные кресла так, что сидевшие в них были слегка повернуты лицами друг к другу.
Хотя совещание Администрации Мира Ушедших пребывало в самом разгаре, один из трех членов правления, похожий на борца-тяжеловеса на закате карьеры, явно томился и очень ждал завершения скучного мероприятия. Но в его ранге Советника просто так встать и выйти из комнаты было просто немыслимо. Да и обсуждение касалось вопросов важных, судьбоносных и стратегических, хотя им самим и не вполне одобряемых. Поэтому физически он, как и положено, оставался на месте, хотя в мыслях витал где-то в отдалении. Скука - вещь жестокая, она усыпляет активность отдельных участков коры головного мозга и иногда провоцирует на не вполне одобряемые окружающими действия. Вот и сейчас Советник с головою ушел в саморазвлечение: он подбрасывал вверх рождавшийся в одной ладони огонек и пытался сбить его таким же огоньком из другой ладони. Под тренировочным костюмом перекатывались бугры мускулов, а сам он напоминал разминающегося перед охотой могучего хищника. Сначала на него не обращали внимания, но когда Советник, разыгравшись, встал с места и начал жестикулировать слишком энергично и размашисто, на него оглянулся Администратор. Он привычно покачал головой, а потом ехидно осведомился:
- Наверное, деткам удобно жонглировать в спортивном костюме, да?
На Администраторе, как всегда, была безукоризненно сидящая пиджачная тройка, от которой за версту веяло дороговизной и мастерством прекрасного портного. Естественно, это была всего лишь иллюзия, точно так же, как и его облик примерно пятидесятипятилетнего холеного и склонного к полноте преуспевающего джентльмена, а вот высокомерное и отстраненное выражение лица, скорее всего, точно отражало характер номинального главы Администрации. Советник спохватился, сконфуженно сел на место и изобразил полнейшее внимание к тому, что как раз в этот момент говорил третий член руководящего триумвирата - Комендант. Тот тоже имел человеческий облик, который сам выбрал себе в соответствии с собственным представлением о своей роли в мироздании. Комендант не замечал ни безразличия Советника, ни сарказма Администратора, а эмоционально возмущался и почти кричал в невидимый во мраке высоченный потолок:
- Пятеро! Уже пятеро! Да что же это такое?! Как на подбор - все тупые, самовлюбленные идиоты!
Администратор устало согласился:
- Действительно, как под копирку: Всё, пора заканчивать с военными. Толку от них ноль.
- Попробуем политиков? - без особой надежды предложил Комендант.
Остальные молча кивнули. Любивший развлечения со световыми эффектами Советник рукой описал дугу, сами собой загорелись укрепленные на двух стенах факелы, все же остальное растворилось в темноте, а комната утратила границы и стала почти затемненным пространством. Теперь, кроме дымных факелов, в ней не было никого и ничего, кроме единственного полужесткого стула на самой середине неизвестно откуда взявшегося светового пятна.
В темноте прозвучало представление Коменданта:
- Бывший депутат французского парламента Третьей республики от радикальной партии Доминик Дюклерк. Умер в 1938 году от двусторонней осложненной пневмонии.
В темноте возник освещенный прямоугольник открывшейся двери, на фоне которого четко вырисовался силуэт на миг замершего в проеме давно покойного парламентария. Дюклерк вошел, никого не увидел и выжидательно остановился. Тьма безмолвствовала. Новоприбывший несколько секунд безуспешно вглядывался в нее, никого не увидел и сел на освещенный стул. Машинально пошарил в боковом кармане изрядно поношенного костюма-тройки, выдающего трудные времена его обладателя, ничего не нашел, спохватился и уселся поровнее в ожидании чего-то.
Долго ждать не пришлось: из мрака донесся немного хрипловатый голос Коменданта:
- Господин Дюклерк! Условия вашего пребывания тут крайне спартанские. Это вас устраивает?
При первых словах Дюклерк вздрогнул и закрутил головой в безуспешной попытке понять, где именно находится говорящий, и куда адресоваться. Потом оставил это бесполезное занятие и ответил вверх непонятно кому:
- Сами же знаете, что нет. Но, раз я тут, это, очевидно, поправимо. Я согласен.
- Правда? А на что? Вы ведь еще не услышали, что от вас потребуется!
- Я старый политик, и понимаю, что могу для вас быть в чем-то полезным.
В диалог вмешался насмешливый голос Советника:
- А вдруг мы потребуем от вас какую-то особенную мерзость?
- Степень мерзости, - терпеливо, словно ребенку-несмышленышу, объяснил Дюклерк, - это всего лишь вопрос точки зрения на предмет.
Коменданту это явно понравилось. Он хмыкнул:
- Красиво сказали: Но предупреждаю сразу: боже вас упаси разочаровать нас! Раскаяние будет очень долгим.
Дюклерк раздраженно отозвался:
- Да что я, не понимаю, что ли?!
Его интонацию Комендант проигнорировал:
- Хорошо. Раз так, продолжим. Вам предстоит создать и возглавить политическую партию под названием "Лига за справедливость". Настала пора утвердить среди ушедших порядок, дисциплину и полное подчинение Администрации.
Настала пора недоумевать Дюклерку:
- Так ведь они уже ушли сюда! Собственно, пришли. Им теперь глубоко плевать на все - и как на них можно влиять?
Со стороны незримых собеседников донесся новый для француза голос: в беседу вступил Администратор:
- Вот об этом не беспокойтесь. Средства воздействия мы вам дадим.
Бывший политик нутром почувствовал, что настало время продемонстрировать вершителям судеб свои безоговорочные лояльность и готовность быть полезным. Он еще больше выпрямился на сиденье, чуть помешкал и встал по стойке смирно, насколько смог ее изобразить, поскольку ни одного дня в жизни не занимался строевой подготовкой. Придав голосу приличествующее волнение, француз отрапортовал:
- Ставьте задачи - я готов!
В ответе Коменданта ощущалась усмешка:
- Меньше пафоса, мсье Дюклерк. Мы тут, знаете ли, персоны вполне конкретные. Начинается перестройка системы управления здешним миром. Пока что мы останемся в тени, а "Лига за справедливость" должна стать нашим фасадом. Она будет вдохновлять, организовывать, пропагандировать, а сопротивляющихся и принуждать. Мы сформируем из активистов и подчиним Лиге боевые "Отряды самозащиты", и ушедшим останется только маршировать в заданном нами направлении. Собственно, это все. Вы свободны, с вами свяжутся.
Дюклерк откланялся и повернулся, чтобы уйти, но остановился и нерешительно оглянулся.
- Разрешите один вопрос?
- Задавайте, - разрешил Комендант.
Француз помялся и робко осведомился:
- Вы: Бог?
- Пока нет, - со смешком отозвался Комендант. - Идите, Дюклерк, идите:
В темноте снова открылся освещенный прямоугольник двери, в котором растворился силуэт утвержденного кандидата. Факелы неспешно погасли, из мрака медленно проявились члены триумвирата. Администратор с явным сомнением помолчал, но недолго.
- И что дальше? - обратился он к Коменданту. - Эти изотопы - прямая дорога к провалу.
Тот раздраженно огрызнулся:
- А без них как? Это ключ ко всему. Сто раз ведь уже это обсуждали, зачем снова толочь воду в ступе?!
- В общем, да, - пошел на попятную Администратор. - Я запамятовал, как ты это назвал?
- Деколонизация, как же ещё? Быстро же ты забыл: Ты же знаешь, что для Наблюдательного Совета мы - занюханная колония, низшее сословие, черная кость. Хватит!
Советник в перепалку не вмешивался, но внимательно разглядывал обоих. И без того резкие, как вырубленные, черты лица Коменданта обострились еще больше, высокая жилистая фигура напряглась, коротко остриженные, немного седеющие волосы встопорщились. Казалось, его ненависть к Наблюдательному Совету сейчас буквально материализуется и брызнет из глаз. Перед лицом таких эмоций Администратор примирительно похлопал коллегу по плечу штурмового комбинезона. При этом заметный бриллиант в массивном перстне на его руке отбросил сноп искр.
- Не волнуйся, я не собираюсь ни от чего отказываться. Договор есть договор. Но ведь этот Дюклерк прав: Лига и в самом деле всего-навсего политический орган. Что она может сделать?
Комендант отмахнулся:
- Не в одной Лиге дело. Конечно, это не единственный инструмент! За ней останутся такие важные вещи, как организация и пропаганда, а на улицах будут работать "Отряды самозащиты". Кто не захочет ходить по струнке - поползет. А там посмотрим.
Достаточно скоро посмотреть пришлось многим:
КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ
Две рыбки-вуалехвоста скользили в воде аквариума над нежными листьями амбулии[1] , колыхавшимися в такт их грациозным движениям. Они были заняты очень важным делом: ловили медленно и красиво тонувшие хрупкие разноцветные пластинки дорогого корма. Рыбкам было невдомек, кто и как ежедневно балует их столь вкусной едой, да они и не задавались таким вопросом. Пища неизвестно откуда появлялась в строго определенное время, как зарплата во времена развитого социализма, вода как бы сама по себе сохраняла комфортную температуру и жёсткость, и вообще все было прекрасно. Если бы рыбки умели мыслить, они наверняка сочли бы себя избранными существами, которых опекает и хранит сама природа, бог или судьба. Но поскольку мыслить они не умели, им это было совершенно безразлично. Жизнь просто была комфортной и прекрасной, а существование самочек и самцов в одном аквариуме добавочно расцвечивало ее яркими красками.
Но люди, как более информированные существа, легко могли бы убедиться, что в роли рыбьего бога в данный момент выступает не абы кто, а весьма уважаемый человек, начальник областного управления спецслужбы генерал Шавырин. Его пиджак небрежно висел на спинке кресла, а сам он неторопливо и с любовью кормил аквариумных обитателей. Внезапно на почти пустом столе генерала ожил селектор, и из его динамика прозвучал немного металлический голос секретаря:
- Андрей Валентинович, к вам полковник Прокопчук.
Генерал с сожалением посмотрел на рыбок и вздохнул:
- Ну, мои хорошие, всё. Хватит. Сегодня вам больше нельзя!
А потом развернулся к столу, нажал кнопку и распорядился:
- Пусть Сергей Павлович чуть подождет. Две минуты.
Сам же надел пиджак, который оказался мешковатым и не подходил к галстуку, и сел в кресло, чтобы начальник отдела кадров не подумал, что шеф встречает его стоя. Они были на "ты", но переходить некоторые пределы все же не стоило. Ровно через две минуты внутренняя дверь тамбура распахнулась, и по мягкой ковровой дорожке зашагал к столу полковник Прокопчук. В его папке с тисненой надписью "На подпись" лежали рапорта и приказы на отпуска сотрудников, которые генерал подмахнул, не глядя. Пока он подписывал, кадровик засмотрелся на плавающих среди водорослей ярко освещенных рыбок и вздохнул:
- Вот красавицы эти вуалехвостки, всегда ими любуюсь. Аж завидую белой завистью!
Начальник управления поднял на него глаза:
- Так в чем проблема? Заведи себе тоже. Я тебе аквариумиста дам, хороший парень.
- Нельзя, - усмехнулся Прокопчук, - по рангу не положено с шефом сравниваться.
- Ой, ой, ой, а по рангу тебе ходить в костюме ценой в подержанную машину и туфлях из кожи питона? А золотой "ролекс" на запястье таскать и очки в такой же оправе - по рангу?
Кадровик действительно выглядел куда роскошнее и ухоженнее генерала и немного смутился, но не слишком. Он собрался что-то ответить, но Шавырин не дал ему раскрыть рот и махнул рукой:
- Да ладно, не парься. В одной системе работаем, все понимаю. Нравится - ходи. Мне вот нравится попроще, это только развлечения у меня дорогие. Забудь. Тут другое дело. Есть задача: надо найти нормальное место для человечка. Он закончил нашу академию по линии контрразведки, капитан.
Кадровик задумался, а многоопытный генерал без паузы продолжил:
- И не надо рассказывать мне, что это невозможно. Не прибедняйся, найдешь.
Однако Прокопчук спорить и не собирался.
- Найду, уже есть мысль. Но тут вот еще какое дело: вчера вечером внезапно вернулся из командировки майор Бельский и подал рапорт на увольнение из кадров по состоянию здоровья!
Генерал пораженно вскинул голову.
- Бельский?! Был же здоров, как бык. Представляешь, что там:
Его собеседник хмыкнул:
- В свое время все это узнаем: Хорошо бы, чтобы попозже, - и тут же вскинулся:
- Погоди, Андрей Валентиныч, а если мы его заменим на Вахмистрова из второго отдела? Он у нас после той истории стал большим католиком, чем Папа Римский - пусть там принципиальничает! Вот и место для твоего человечка освободим:
- Толково, - оценил Шавырин.
Но кадровик тут же сокрушенно спохватился:
- Стоп, не получится: У него отец - инвалид первой группы. Он его не может оставить, и мы его не имеем права отправлять за пределы города.
- И это единственное препятствие?
- Да, но зато железобетонное.
- Ясно: Слушай, а ты мне расскажи, что там с ним тогда получилось? Я же в то время в другой области был, а по рассказам знаю, что его, вроде бы, в халатности с тяжкими последствиями обвинили, полгода или сколько-то там в СИЗО[2] прокантовали, а потом выпустили, и оказалось, что все подстроил мой предшественник Шульга. Так было?
- Ну, в общих чертах так, - кивнул Прокопчук. - только не полгода, а три месяца.
- А если не в общих? Поподробнее?
- А если поподробнее - то там история с предысторией. Причем очень некрасивая. Вахмистров в свое время на выпускнице архитектурного женился, первой красавице города. Елена. Все ее так и звали: Елена Прекрасная. Чем он ее взял, никто так и не понял, но они поженились, служебную квартиру ему дали. А дамой она была избалованной, да и детей завести не могли, вот она одного известного бизнесмена себе и присмотрела. Разведенного, тут ничего сказать не могу, то есть из семьи она его не уводила.
- А Вахмистров не замечал?
- Ничего не замечал, любил он ее, придурок. Мыльная опера, в общем. Но и она не решалась из семьи уйти, а тут возьми, да и случись очень темная история. Достоверно ничего не известно, но у ее любовника была сестра. Не была, конечно, а есть. Да ты ее знаешь, она в обладминистрации работает. Ну, Прохорова!
- Та самая? Завотделом административных органов? Ничего себе:
- Она самая. Стерва первостатейная.
- Как на ее должности и положено:
- Точно! И вот он с ней как-то раз поделился своей проблемой, а та дама была без комплексов и, попросила Шульгу убрать Вахмистрова, чтобы под ногами не путался!
- Да ладно, не может быть. Вот прямо так и убрать?!
- Не в смысле убить, конечно, а просто убрать с глаз долой. А Шульга решил подыграть областному руководству и выслужиться, поэтому задумал его ни больше, ни меньше, как за решетку отправить. Это, конечно, все по слухам.
Генерал присвистнул:
- Прямо шекспировские страсти!
- И не говори, - откликнулся полковник. - Погоди, дальше и того похлеще. Ну-с, продолжим. С этого момента все документировано, это уже не догадки. У нашего управления был в разработке по линии контрразведки некто Никольский, который, как потом выяснилось, с Шульгой имел денежные дела. В общем, генерал наш крышевал этого иностранного агента.
- У него, что совсем крыша поехала? - поразился Шавырин?
- Да, похоже на то. И он вернул Вахмистрова с группой прямо с выезда на задержание Никольского. Причем, когда майор ему докладную по этому поводу сразу же на стол положил, этот дебил ее даже не уничтожил, а оставил в ящике. Сдуру забыл, наверное. Так что ты правильно подумал насчет поехавшей крыши. Шпион мгновенно свалил через границу с собранными материалами, а Вахмистров пошел под следствие за халатность с тяжкими последствиями. Жена немедленно подала на развод. Кстати, насколько я понимаю, она и понятия не имела о том, что ко всему этому причастна сестра ее любовника. По-моему, тот и сам тоже не знал, поскольку всем известен, как мужик приличный и порядочный.
- Интересный какой расклад получается, - покачал головой Шавырин. - Порядочный, но вот жену у мужика увел в одно касание.
- Так он мачо, плейбой, да и миллионер, она на него и сама могла выйти, кто там знает? По сравнению со скучной и скромной жизнью майорши это заоблачные выси. Ну, а отказаться от Елены Прекрасной - это выше мужских сил. Ты просто ее не видел, там без вариантов. Потрясающая женщина, хотя к этому моменту, конечно, уже немного second hand.
- Ты ее так разрекламировал, что мне уже интересно на нее посмотреть. Дашь установочные?
- Дать-то дам, да далеко ехать придется. Они в Монако поселились, он ее лечение от бесплодия оплатил, и она ему близнецов родила, мальчика и девочку.
- Обалденная история. А Вахмистров что?
- Ему повезло. Нашли его докладную, да и Шульга уже в бегах был. В общем, прекратили дело по реабилитирующим обстоятельствам, выпустили и на службу вернули. Но, как у нас всегда, на всякий случай срезали одну звезду и понизили до опера. А психологически он сломался. И в личном плане - только за отцом ухаживает и с собакой гуляет, и в служебном - был нашим лучшим агентуристом, а стал обычным перестраховщиком. От любой ответственности бежит, а такое слово, как "инициатива", забыл навсегда. Отбывает до пенсии. То ли трусить стал, то ли плевать хотел на службу, то ли мстит конторе такой "итальянской забастовкой"[3] - неясно. Но результат один и тот же, на оперативной работе он теперь полностью никакой, тень прежнего классного специалиста. В общем: "Этот опер сломался, несите другого". Пора его переводить в архивы или еще куда-то. И на замену Бельского - чуть ли не самый лучший вариант. Там инициатива, храбрость или решительность вообще не нужны, а вот правилам следовать надо.
Шавырин с секунду поразмыслил и подвел итог:
- Да, был бы хороший вариант на замену. Жаль, что ему отца оставить нельзя. Ладно, иди и подумай еще над вариантами.
Когда дверь за кадровиком закрылась, генерал наклонился к селектору, нажал на кнопку и распорядился:
- Разыщи и пришли ко мне майора Айвазяна, срочно!
А потом усмехнулся в пространство:
- Железобетонное, говоришь? Ну-ну: Эх ты, полковник. Не быть тебе генералом, фантазии мало!
Насчет генерала он ошибался.
* * *
Продолжение - в полной версии текста.
__________________________________________________
1 Амбулия водная, или королевская - пышное аквариумное растение родом из Юго-Восточной Азии.
2 СИЗО - следственный изолятор.
3 Итальянская забастовка - разновидность протеста, при которой работающие настолько демонстративно скрупулезно выполняют все свои обязанности, что работа тормозится или вообще останавливается. Впервые зафиксирована в Италии в самом начале 20-го века на железной дороге. Тогда в результате утрированно скрупулезной работы по правилам поезда в стране почти остановились.
|
